Гиляровский Владимир Алексеевич

Гиляровский Владимир Алексеевич

1855 - 1935 гг.

... Я вечно был бродягой,
Как мемуары тут писать?
Кусочки жизни, смесь баллады с сагой,
Могу на крепкую бечевку нанизать.

Владимир Алексеевич Гиляровский - журналист-репортер и писатель. Он был великим искателем приключений и авантюрным журналистом, объездил множество уголков России. В течение трех лет его жизнь была связана с Ярославским краем.

Владимир Гиляровский родился, как указано в метрической книге церкви Покрова на Сяме Вологодского уезда Вологодской губернии, 8 декабря (26 ноября по старому стилю) 1855 года. По словам самого Гиляровского, он родился в 1853 году. Место своего появления на свет писатель уточнил в мемуарной книге «Мои скитания. Повесть бродяжной жизни»: «Родился я в лесном хуторе за Кубенским озером и часть детства своего провел в дремучих домшинских лесах, где по волокам да болотам непроходимым медведи пешком ходят, а волки стаями волочатся».

После скоропостижной смерти матери воспитателем и самым большим другом мальчика стал двоюродный дядя П. Китаев. Он был отставным матросом и всю жизнь прожил в семье Гиляровских. Китаев обладал сказочной силой, с ножом ходил на медведя - один на один, жонглировал бревнами, ударом ребра ладони разбивал на руках камни. Этот бывший матрос воспитывал в Гиляровском «удалого охотника», заставлял его лазать по деревьям, обучал гимнастике, борьбе, плаванию, верховой езде, приучил мальчика заниматься спортом.

В 1860 году семья переехала в Вологду. В 1865 г. Гиляровский поступил в Вологодскую гимназию, но учился плохо, без интереса и желания, уже в первом классе остался на второй год. Детское вольнолюбие и «естественное воспитание», полученные в домшинских лесах, совсем не соответствовали регламенту лучшего в городе учебного заведения.

Учась в гимназии, Владимир познакомился с высланными в Вологду студентами Петербургского и Московского университетов.

В гимназии Владимир Алексеевич начал писать стихи и эпиграммы на учителей («пакости на наставников»), занимался переводами стихов французских поэтов. А вот успехами в учебе он не мог похвастать. Хуже всего Гиляровскому давалась математика. Он без смущения в этом признается в книге «Мои скитания» и даже сообщает, что именно из-за математики его оставили в гимназии на второй год: «С гимназией иногда у меня бывали нелады: все хорошо, да математика давалась плохо, из-за нее приходилось оставаться на второй год в классах». Но Гиляровскому все было нипочем. Он нашел для себя новое развлечение - рядышком с гимназией находился театр.

Первым в жизни Гиляровского спектаклем был «Идиот», правда, не Достоевского - другой. И от этого «Идиота» юный вологжанин пришел в неописуемый восторг: «Вдруг поднялся занавес - и я обомлел. Грозные серые своды огромной тюрьмы, и по ней мечется с визгом и воем, иногда останавливаясь и воздевая руки к решетчатому окну, несчастный, бледный юноша, с волосами по плечам, с лицом мертвеца. У него ноги голые до колен, на нем грязная длинная женская рубашка с оборванным подолом и лохмотьями вместо коротких рукавов... И вот эта-то самая первая сцена особенно поразила меня, и я во все время учебного года носился во время перемен по классу, воздевая руки кверху, и играл «Идиота», повторяя сцены по требованию товарищей».

Но театр - полбеды. В Вологду приехал «Цирк араба-кабила Гуссейн Бен-Гамо». Сразу же выяснилось, что никаких арабов нет, в цирке выступают русские люди, только притворяющиеся диковинными неграми. Гиляровский очень быстро подружился с Оськой, сыном «Бен-Гамо», и тот принялся обучать его всяким акробатическим премудростям.

Вологда в то время была, по словам Гиляровского, полна политических ссыльных, которых местные обыватели называли одним словом - «нигилисты». Здесь были революционные демократы, народники, ссыльные по делу Чернышевского и по делу «Молодой России», жили здесь Н.В. Шелгунов и П.Л. Лавров, были и участники польского восстания 1863 года. Юный Гиляровский общался с политическими ссыльными-народниками и, конечно, усваивал бунтарские и оппозиционные настроения.

Из подпольной и запрещенной литературы, которую Владимир, как и многие его товарищи по гимназии, читал с особым рвением, на него особо сильное впечатление произвел роман Чернышевского «Что делать?». Юного Гиляровского поразили Никитушка Ломов и Рахметов. Литература этого рода еще более усилила стремление молодого человека к индивидуальной свободе и независимости от всех государственных и общественных институтов, к странствиям и приключениям.

В 1871 году, провалив экзамены, Гиляровский сбежал из дома. Он оставил своему отцу короткую записку: «Ушел работать простым рабочим на Волгу, как устроюсь, напишу». И был таков. Ему шел шестнадцатый год. Или, по другому исчислению, восемнадцатый.

В июне 1871 года Владимир Гиляровский пешком пришел из Вологды в Ярославль, преодолев 200 км. Даже если юношу время от времени и подвозили, все равно такое путешествие - поступок с большой буквы. Один, в незнакомых местах и почти без копейки.

Тем удивительнее, что явившись в Ярославль, Гиляровский нашел силы любоваться городом. «Я ходил по Тверицам, любовался красотой нагорного Ярославля, по ту сторону Волги, дымившими у пристаней пассажирскими пароходами, то белыми, то розовыми, караваном баржей, тянувшихся на буксире», - так он напишет в «Моих скитаниях».

В Ярославле Владимир Гиляровский искал бурлаков, но не нашел, сел на пароход «Александр III» и пустился вниз по Волге, в Кострому. С бурлаками встретился сразу, как только сошел с «Александра III». Это был май 1871 года.

Расшива, на которую Володя нанялся, поднималась от Нижнего Новгорода к Рыбинску. В Костроме задержал случай. От холеры, безжалостно косившей людей в то лето по верховью Волги, умерло два коренных бурлака. Коренными называли тех, кто нанимался на весь предстоящий для баржи путь, или, как тогда говорили, «на всею путину». Артели пришлось искать «добавочных». У трактира они случайно наткнулись на Гиляровского и взяли его в артель. Положили за путь от Костромы до Рыбинска три рубля, и сговор состоялся. Документов не спрашивали, и Владимир, на всякий случай, назвался Алешей Ивановым, по имени отца Алексея Ивановича.

В лямке Володя провел около двадцати дней. Много увидел и узнал он за это время. Никакие рассказы и книги не могли заменить ста пятидесяти верст бурлацкого пути по берегу Волги от Костромы до Рыбинска. Бурлаки прозвали Алешу Иванова Бешеным, потому что он, освоившись с тяжелым трудом к концу путины, на отдыхе не сидел спокойно. Он то на какую-нибудь сосну влезет, то вскарабкается на обрыв, то за Волгу сплавает, то на руках пройдет или тешит ватагу, откалывая сальто-мортале.

В Рыбинск пришли одиннадцатого июня 1871 года. Далеко во все стороны растянулись баржи. Между ними осторожно пробирались буксирные пароходы, дымя и отрывисто покрикивая. В Рыбинске в это время вовсю гуляла холера. Хоронить не успевали, свозили за Волгу и закапывали в общие ямы. Рабочие руки требовались везде, и Володя быстро устроился в одну из артелей крючником.

Самым колоритным и распространенным типом волжской пароходной жизни был, конечно, не бурлак, а крючник - портовый грузчик, подряжавшийся на эту работу от крайней бедности и неопределенных перспектив. Два-три дня Володя привыкал к новой работе. Взвалит на спину мешок, идет по сходне, а она гнется под ногами, того и гляди вниз бултыхнешься. Освоился, стал лихо бегать с десятипудовыми мешками за спиной. А пуд - это 16 килограммов! В артели скоро приметили его силу, ловкость, выдвинули в батыри - старшим на несколько человек. Заработки были довольно высокими. Правда, и работали шестнадцать-семнадцать часов в сутки. Поработал крючником месяц. На солнце почернел. Купил козловые сапоги с красными отворотами и медными подковками, шапку, новую синюю косоворотку да жилетку красную. Старший артельный велел, чтоб непременно красная была, с золотым галуном. Так в Рыбинске полагалось ходить батырю. Вот и гулял щеголем.

Щеголять пришлось недолго. Постигла Володю участь большинства крючников. Взвалил как-то мешок побольше, соль грузили, да поторопился на берег, а нога подвернулась, только хруст услышал - сломал лодыжку. А когда лодыжка зажила (а заживало на нем все, как на собаке), засовестился: ведь родные ничего не знали о его судьбе. Послал письмо отцу - дескать, не стоит волноваться, все в порядке, живу в Рыбинске, служу в крючниках, на жизнь хватает, всем доволен. Алексей Иванович, бросил все дела и поехал разыскивать блудного сына. Нашел быстро - столкнулись на улице. Отец сразу же увез Владимира из Рыбинска, не дал даже забрать красную жилетку. Он непременно хотел, чтобы Володя прошел военную службу. В Ярославле стоял 137-й Нежинский пехотный полк, куда Володя, по настоянию отца, должен был поступить вольноопределяющимся, прослужить год-два, а потом его возьмут в московское юнкерское училище.

Владимир не стал артачиться. Собственно, цель была достигнута: Гиляровский доказал родителям, что он уже не мальчик, а мужчина. Доказал и самому себе. Попробовал жизнь на зубок. Жизнь оказалась пусть не легкой, но вполне по силам. И что же дальше? Оставаться в Рыбинске? Надрываться, перетаскивая тюки с зерном? Подвергать себя риску умереть от холеры? Смысла никакого в этом не было, и Гиляровский, человек весьма сообразительный, это прекрасно понимал.

Служба в Нежинском полку началась в сентябре 1871 года. Полк еще стоял в лагерях, под Ярославлем, недалеко от Полушкиной рощи. Высокий берег Волги с крутым спуском. Красивые места, но любоваться некогда. В лагерях соблюдался строгий порядок, время заполнялось занятиями до отказа. Только вечерами, после поверки, иногда тайком удавалось выскочить на берег Волги, окунуться в холодеющей осенней воде да скорее спать, в лагерь - вставали с зарей. В Ярославле полк квартировал в Николо-Мокринских казармах. В помещении находились мало даже зимой, в сильные морозы. Подъем в пять утра, отбой в девять. Днем то строевая, то фехтование, то словесность, то гарнизонная служба. Ни газет, ни журналов в казармы не попадало, и в долгие зимние вечера солдаты развлекали друг друга рассказами - кто что знал или выдумал.

Лето 1872 года промелькнуло быстро. С утра и до вечера учебные занятия, а в августе Володя уехал в Москву, в юнкерское училище. Пробыл там недолго. Осенью из училища исключили. Подобрал в саду брошенного кем-то ребенка и, боясь опоздать к поверке, пришел с подкидышем в училище. На другой день последовал приказ - исключить, без объяснения причин.

Снова вернулся в Ярославль. В полку служить стыдно, неловко, подал прошение об окончательной отставке. Отцу писать не хотел. Ходил по Ярославлю от двора к двору, пытаясь достать какую-нибудь работу. Был сторожем в военной прогимназии, пожарным. Но отовсюду пришлось уйти, потому что была большая вероятность встретить знакомых, а он этого не хотел.

В поисках заработка и крыши над головой Владимир устроился на свинцово-белильный завод купца Сорокина, известный поистине адскими условиями труда. Все свободное от работы время (он резал кубики свинцовых белил) помогал истопнику рубить дрова. Часов шесть-семь в день чистого морозного воздуха спасали его легкие от завалов свинцовой пыли, увеличивали аппетит, сохраняли силу и здоровье. С первым пароходом ушел с завода. Ушел легкой и быстрой походкой, не оглядываясь на стены, за которыми провел одну из самых трудных зим за все время скитаний.

И снова в Рыбинске бежит по сходням крючник, легко сбрасывает мешки с зерном. Поработал, размялся, налились мускулы рук, ног, окрепло под весенним ветром и солнышком сильное тело. Гнутся сходни под литыми ногами, свежий волжский ветерок бьет непослушную гриву золотистых волос. Вокруг поговаривают:
- В Костроме ярмарка в разгаре, скоро в Нижнем откроется.

В Костроме, а потом в Нижнем Новгороде поработал продавцом на ярмарках, потом уехал в Казань, где его арестовали (ошибочно) за прокламации и посадили под арест. Из камеры он сбежал, сломав решетку.

Осуществляя свою давнюю мечту, Гиляровский побывал почти во всех волжских городах. В Царицыне (современном Волгограде) старый казак Гаврило Руфич нанял его табунщиком - гонять коней в задонские степи.

В Ростове-на-Дону Гиляровский поступил в цирк, где также был приставлен к лошадям. Из Ростова бродячий цирк перебирается в Воронеж, потом в Саратов и Тамбов, где Гиляровский отстал от поезда. В Тамбове циркач Гиляровский зашел в ресторан, соседний с театром, и заступился за актера Василия Григорьева, которого хотели там бить. На следующий день его приняли в театр актером, и в тот же вечер, измазанный сажей, он играл роль негра без слов в «Хижине дяди Тома». С этого начался длинный театральный этап в жизни Гиляровского. Покинув бродячий театр, Гиляровский перебрался в Рязань к актеру Андрееву, который помог ему устроиться помощником режиссера. Но и тут ему спокойно не сиделось - опять начались путешествия. Побывал в Таганроге, Кабарде, поднимался на Эльбрус, потом опять очутился на Волге.

Гиляровский Владимир Алексеевич

Когда началась Русско-турецкая война (1877-1878), Гиляровский играл в саратовском театре, но сразу записался добровольцем. Ловкий и сильный Гиляровский попал к казакам-пластунам (разведчикам). За храбрость был награжден Георгиевским крестом.

Когда был заключен мир и Гиляровский получил отставку, он отплыл из Поти в Таганрог. Оттуда он поехал в Воронеж, где выступала актриса Гаевская, к которой он питал душевную склонность. После этого неугомонный гигант в Вологде навестил отца и отправился в Пензу служить в театре вместе со своим другом Далматовым, гастролировал в Воронеже и других городах. Наконец, закончив пензенский сезон 1880–1881 годов, Гиляровский прибыл в Москву, чтобы получить театральный ангажемент. На этом его скитания закончились.

Стихи Гиляровский начал писать еще в гимназии и даже опубликовался в гимназическом сборнике. Он продолжал сочинять их и во время театральной карьеры. 30 августа 1881 года в журнале «Будильник» напечатали стихотворение Владимира Гиляровского. Это стало поворотным событием в его жизни. А после публикации очерков в том же журнале он стал корреспондентом нескольких московских газет. И с этого времени его очерки и репортажи регулярно появляются в московских изданиях.

Владимир Гиляровский неутомимо искал сюжеты для своих репортажей. Он объездил все Подмосковье, побывал на крупнейших фабриках и заводах и отовсюду привозил яркие, а иногда и совершенно неожиданные по содержанию рассказы. Но ни в одном из них он ничего не приукрашивал и не придумывал. Он считал, что писать надо только о том, что видел своими глазами. Он описывал самые разные стороны московской жизни: пожар в Хамовниках, трагедию на Ходынском поле, открытия выставок и театральные премьеры, заседания Литературно-художественного кружка, Хитров рынок и притоны Грачевки. Гиляровский одним из первых открыл московское «дно».

В 1883 году Владимир Алексеевич Гиляровский был приглашен в крупнейшую газету того времени - «Русские ведомости», с которой и была связана практически вся его дореволюционная деятельность. В качестве корреспондента этой газеты он оказался единственным журналистом, который описал катастрофу на Ходынском поле во время коронации Николая II.

Кроме очерков, он писал и рассказы. Вначале он печатал их в журналах, но по совету Антона Павловича Чехова собрал свой первый сборник - «Трущобные люди». Книга была напечатана в 1888 году, но ее тираж был сразу же конфискован и уничтожен цензурой - слишком уж ярко и сочувственно в ней были описаны обитатели «дна». Книга вышла из печати только в 1957 году.

Без Гиляровского невозможно представить себе Москву на рубеже XIX—XX веков. Он был не только ее летописцем, а «живой памятью», как метко охарактеризовал его Иван Бунин. Владимир Алексеевич Гиляровский стал непременной частью городской культуры, поскольку прожил в Москве более пятидесяти лет и всю жизнь писал о ней.

Он стал знатоком и исследователем московского быта, одним из первых понял, что городская среда нуждается в таком же сохранении, как и другие памятники человеческой культуры. Поэтому на протяжении многих лет писатель бережно собирал и записывал рассказы о старой Москве, описания обычаев, быта и нравов различных слоев городского населения. Именно Гиляровский ввел своеобразную моду на эту тему в начале XX века, живописно и немного романтизированно описав жителей ночлежек. В этом плане журналист стал предшественником Горького. Когда пьеса «На дне» ставилась в Малом театре, Владимир Алексеевич специально провел по Хитрову рынку актеров и художника спектакля В. Симова, чтобы они увидели то, что должны были воплотить на сцене.

Гиляровский был человеком большой физической силы, его крупная, дородная фигура не раз привлекала внимание художников. Скульптор Н. Андреев запечатлел Гиляровского на одном из барельефов памятника Н. Гоголю. Художник И. Репин изобразил писателя на картине «Запорожцы».

Знание жизни, знакомство с обитателями городского дна, информированность обо всем происходящем вокруг, сделало его московской достопримечательностью, знаменитым дядей Гиляем, как называли его друзья - самые известные художники, писатели, актеры. В его доме бывали А.П. Чехов, А.И. Куприн, Г.И. Успенский, И.А. Бунин, С. Есенин, К.С. Станиславский, Немирович-Данченко, В.И. Качалов. Он дружил или был близко знаком с Л.Н. Андреевым, А. Белым, А.А. Блоком, В.Я. Брюсовым, М. Горьким, М.Н. Ермоловой, К.Г. Паустовским, И.Е. Репиным, А.К. Саврасовым, Скитальцем, Ф.И. Шаляпиным, Т.Л. Щепкиной-Куперник и др.

И в то же время он дружил и с «пожарными, беговыми наездниками, жокеями и клоунами из цирка, европейскими знаменитостями и пропойцами Хитрова рынка. У него не было просто знакомых, у него были только приятели. Всегда и со всеми он был на ты»...

Гиляровский Владимир Алексеевич

Накопленные впечатления стали основой многочисленных книг Гиляровского, вышедших в послереволюционное время, - «Москва и москвичи», «Записки москвича», «От Английского клуба к Музею революции», «Москва газетная».

Гиляровский Владимир Алексеевич

После революции 1917 года Владимир Алексеевич Гиляровский не понял новую жизнь и долго ее не принимал. Видимо, поэтому он так и не начал печататься в советской прессе. Кроме книг о Москве, в эти годы Гиляровский опубликовал цикл мемуарных произведений. Объясняя, почему он так поздно обратился к мемуарному жанру, Владимир Гиляровский писал: «О встречах в моей юности я начал писать только теперь, потому что только через десятки лет эти впечатления встали передо мной достаточно ярко».

Умер Владимир Гиляровский 1 октября 1935 года. И хотя после его смерти прошло уже больше 80 лет, а события, описанные в его книгах, происходили более ста лет назад, произведения Гиляровского до сих пор не залеживаются на книжных полках.

Ярославль © 2024