Леонид Витальевич Собинов - это олицетворение музыкальной эпохи и русского театра, это цвет русского искусства конца XIX - начала XX вв. Его называют «русским итальянцем, случайно родившимся в России», «Орфеем русской сцены»!
7 июня 1872 года в Ярославле родился знаменитый оперный певец, один из крупнейших представителей русской классической вокальной школы Леонид Витальевич Собинов. Родился в мещанско-купеческой семье. Мать - купеческая дочь Екатерина Федоровна, урожденная Чистова. Отец, Виталий Васильевич, как и дед Собинова, Василий Григорьевич, занимался развозом по волжским городам мучных товаров. Собиновы были выходцами из крестьян, первоначально дед был крепостным ярославского помещика Кокошкина, затем откупился на волю. Собиновы приобрели в Ярославле на Срубной улице (ныне ул. Собинова) небольшой двухэтажный дом. В семье Виталия Васильевича и Екатерины Федоровны было пятеро детей: три старших сына и две младших дочери.
Всех Собиновых отличала певческая одаренность. Екатерина Федоровна очень любила петь старинные крестьянские протяжные песни и городские романсы. Глубокие, красивые голоса были у деда и братьев Собиновых (младший из братьев, Сергей, впоследствии выступал под фамилией Собинов-Волгин). Уже в юные годы голос Леонида Собинова вызывает восхищение слушателей и признание профессионалов.
В 1881 он поступает в Ярославскую мужскую гимназию, которую заканчивает в 1890 в числе первых учеников, с серебряной медалью. Но с малых лет он мечтал защищать невинных и обездоленных. Осуществляет свою мечту и в том же году поступает на юридический факультет Московского государственного университета, где принимает участие в студенческом хоре. «Я в университете. Здесь опять меня инстинктивно тянуло в кружки, где пели... Мысль о том, что надо бы поучиться петь, приходила в голову все назойливей и назойливей, но средств не было, и я не раз проходил по Никитской, по дороге в университет, мимо Филармонического училища с тайной мыслью, а не зайти ли и не попросить, чтобы поучили. Судьба мне улыбнулась».
Во время гастролей национального украинского театра М. Заньковецкой в Москве (1891) участвовал в спектакле «Сельская честь». Директор московского филармонического училища П.А. Шостаковский, послушав Собинова в опере П. Масканьи, пригласил молодого певца в училище, где он занимался у педагогов-вокалистов А.М. Додонова и А.А. Сантагано-Горчаковой. Зимой 1893−1894 по инициативе Шостаковского в Москве была организована Итальянская опера, Собинов исполнил партию Арлекина в «Паяцах» Леонковалло в итальянской оперной труппе, этот успех был первой творческой радостью начинающего певца.
После завершения обучения в университете работал помощником адвоката Федора Плевако.
Однажды в доме знаменитого московского адвоката Федора Плевако был устроен благотворительный концерт. Представляя очередного выступающего, хозяин заявил: «Сейчас будет петь не солист театра, а мой помощник. Зовут его Леонид Собинов. Если быть откровенным, не было еще дела, которое он бы не проиграл... Но голос! Вот обозлюсь на эту бездарность и прогоню его в оперу».
Громких судебных дел Собинову не поручали, но был в его послужном списке один процесс, которым он гордился. На железной дороге погибли два извозчика. Их вдовы стали судиться с владельцами дороги. Те - люди влиятельные и богатые, сделали все возможное, чтобы избежать ответственности. Но возмущенный обстоятельствами дела и искренне жалеющий вдов Собинов, выиграл процесс. Более того, он сумел возбудить уголовное дело против самих виновников трагедии.
Леонид успешно работал в судах, но любовь к опере становилась все острее. После удачного дебюта в Большом театре, ему предложили ни много ни мало партию Ленского в «Евгении Онегине». Такого Ленского Москва еще не знала. Роль прославила молодого певца. В Москве шутили, что мир потерял неплохого адвоката, зато приобрел великого лирического тенора. Вся Европа восторженно аплодировала Собинову. На его спектаклях, забыв об оркестре, рыдали даже дирижеры.
Адвокатскую, юридическую деятельность Собинов сочетал с певческой практикой. Так продолжалось до 1899 года, когда певец окончательно выбрал и определил свое призвание и назначение. В 1897 Собинов с большим успехом дебютирует на сцене Большого театра в партии Синодала. Первые же сезоны в Большом театре приносят ему небывалый успех. Он становится ведущим солистом, к нему переходят все основные партии из репертуара лирического тенора в русских и западно-европейских операх. Выступления Собинова в партиях Ленского, Фауста, Князя («Русалка» Даргомыжского), Берендея («Снегурочка» Римского-Корсакова), Самозванца, Ромео, Вертера, Владимира Игоревича и др. приносят ему мировую славу.
В 1899 г. состоялись первые в жизни Л.В. Собинова гастроли в Одессе совместно с Ф.И. Шаляпиным. За все время службы в Большом театре у певца было 35 ролей, он пел на сцене 623 раза. Самыми известными его партиями, наравне с Ленским, были Лоэнгрин в опере Вагнера, Вертер (Жюль Массне) и Ромео (Шарль Гуно). Параллельно певец работал в Московской частной русской опере, его партнером по сцене был Федор Шаляпин.
С триумфом проходят зарубежные гастроли Собинова в 1904−1906 (Милан, Ла Скала, Монте-Карло, Мадрид). В 1909 он пел на сценах Лондона, Берлина, Парижа. Русская и зарубежная музыкальная критика единодушно пишет о пленительном голосе неповторимого «лучистого» тембра, о редчайшем сочетании актерской одаренности, пластической свободы, душевной грации и искусства бельканто.
Создавая новые образы в опере, Собинов не ограничивался работой над вокально-сценической подготовкой партии. Он основательно и тщательно продумывал характер и особенности поведения своих героев, всегда обращаясь к первоисточникам. Его можно было часто видеть в магазинах антикваров, у букинистов, он разыскивал рисунки костюмов, гравюры, старинные ткани. Собинов тонко понимал поэзию и изобразительные искусства - живопись, скульптуру, архитектуру.
Партия Ленского стала классическим образцом для многих поколений русских певцов. Новую интерпретацию одной из лучших своих партий - Лоэнгрина - Собинов выдвигает в одноименной опере Вагнера (премьера в Москве 1923). Предшественники Собинова в этой роли акцентировали военный пыл, победный дух героя, блеск его доспехов и рыцарских лат. Лоэнгрин Собинова был поэтическим рыцарем, отважно восстающим на защиту невинно оклеветанной души. Его рыцарь побеждал противника, но великодушно сохранял ему жизнь. Особенно сильно звучала тема защитника невинных в первые революционные годы.
Хоть адвокатура и ушла в прошлое, но стремление Леонида защищать людей не исчезло. Однажды произошел курьезный случай. 31 декабря Федор Шаляпин, спев оперу «Мефистофель», убежал на встречу Нового года, забыв разгримироваться и переодеться. Певец нанял извозчика, торопил его всю дорогу, а когда пришло время расплачиваться, обнаружил, что денег у него нет. Тогда Шаляпин расхохотался на всю улицу страшным мефистофельским хохотом. Потом еще и распахнул шубу, явив извозчику свой сценический костюм. Бедный возница умчался, теряя на ходу рукавицы. А Шаляпин явился в гости, где был и Собинов и рассказал эту историю. Все веселились и лишь один Леонид объяснил Федору Ивановичу, что тот на самом деле наделал: напугал человека, лишил его денег и праздника. Собинов убедил Шаляпина найти этого извозчика, извиниться перед ним, компенсировать ущерб и пригласить в театр.
Москва гордилась Собиновым. Не только певцом, но и благотворителем. О его доброте и щедрости ходили легенды. Леонид Витальевич без конца давал благотворительные концерты, и как член Общества нуждающихся студентов, передавал гонорары талантливой молодежи из бедных семей, помогая юным дарованиям получить образование. Таких подопечных у Собинова были сотни. Он пожертвовал им своими концертами 45 тысяч рублей золотом. Певец занимался благотворительностью весело, радушно и приветливо. Про него говорили, что он делает богатые подарки с такой же легкостью, как другие дарят цветы. Такие разговоры появились после того, как Леонид Витальевич прислал киевской школе для слепых детей в подарок рояль.
Когда началась Первая мировая война, Собинов открыл в своем доме госпиталь, а сам уехал в большой концертный тур по России. На афишах было написано: «Собинов в пользу больных и раненых воинов». В одном только 1915 году Собинов побывал в 22-х городах, давая благотворительные концерты перед солдатами. Артист, которого узнавали все уличные мальчишки, не стеснялся стоять с кружкой для сбора средств на нужды раненых даже в самом центре Москвы.
Конечно, успехи Собинова в искусстве известнее его благотворительной деятельности. Но как писал Корней Чуковский: «Он не был бы великим артистом, приносившим столько счастья любому из нас, если бы ему не было свойственно такое щедрое благожелательство к людям».
В 1893 году певец женился на Марии Каржавиной, учащейся Филармонического училища. Через четыре года в семье было уже двое сыновей - Борис и Юрий (в 1898 году супруги расстались).
После развода Собинов долго жил один. В 1900 году он познакомился с сестрой актера П. Садовского - Елизаветой Михайловной Садовской, ставшей самым близким человеком для Леонида Витальевича на многие годы. Молодые люди полюбили друг друга, но узаконить свои отношения не смогли.
Встреча с Елизаветой Михайловной оставила глубокий, светлый след в жизни Собинова и стала источником радостей как творческих, так и человеческих. Между ними началась переписка, продолжавшаяся до конца жизни. Сохранилось 466 писем Леонида Витальевича к Елизавете Михайловне и 380 ее ответных писем. Интересна география этих писем, они были написаны не только из крупнейших русских городов - Киева, Одессы, Харькова, Петербурга, но и из столиц и центров театральной жизни Италии, Франции, Германии, Испании. Письма были написаны на бумаге с изображением отелей, где останавливался Собинов во время своих заграничных гастролей, живописных мест Аббации и Пельи, где он отдыхал, с флагами и гербами городов, которые он посещал. Все письма Леонида Витальевича, адресованные Елизавете Михайловне, были очень лиричны. Но характерным для Собинова было умение, казалось бы, самую интимную переписку наполнить глубоким содержанием. С Садовской он делился всем, что было для него самым важным, что составляло содержание его жизни. Сложные обстоятельства, разъединив этих двух людей, не порвали той прочной духовной связи, которой оба они всегда дорожили; их переписка, их дружеские встречи продолжались.
В письме, датируемом летом 1933 года, Елизавета Михайловна писала Леониду Витальевичу: «Родной мой Лененя, не удивляйся, что я вдруг вздумала писать тебе, это потому, что я, конечно, не увижусь с тобой до твоего отъезда за границу. На днях уезжаешь ты, а 1-го на девять дней уеду я в Иваново-Вознесенск, и, вернувшись, вряд ли застану тебя в Москве, а мне хочется очень выговориться! Однажды в жизни, когда еще был жив мой дорогой отец, в дни моего счастья, мне безумно хотелось ему сказать, как я бесконечно благодарю его за то, что он воспрепятствовал нелепости, которую я в юности соглашалась сделать, выйти замуж за этого скучного, никчемного, чужого мне по существу «вечного» студента, - но... как это часто бывает, случая, что ли, не представилось, подходящей минуты, уж не знаю, только ничего я не сказала. И сколько потом жалела об этом! Теперь жизнь моя, можно сказать, прожита... И уж много времени меня одолевает желание успеть, пока я существую, сказать кое-что тебе, моему дорогому, единственному! ... Женщина, испытавшая большую, настоящую любовь, пусть и ушедшую, но на всю жизнь оставившую свет и тепло в душе, не смеет не называть себя счастливой! Ты, может быть, засмеешься и скажешь: «Что это за глупости на старости лет Лиза вздумала мне писать?». Отнесись к этому, как хочешь, но... мало ли какое бывает у человека настроение? Ведь случается, что раздумаешься иногда о прошлой жизни... И вдруг тебя кольнет какое-нибудь воспоминание из дали времен, какой-то укор, мысль о том, что ты когда-то кому-то причинил большое горе... У всякого человека бывают такие минуты, - так вот, я хочу, чтоб ты знал, как я ценю, как мне дорого все былое, и чтобы никогда никаких укоров совести по отношению ко мне у тебя не было! Опять ты можешь усмехнуться и подумать: «Да у меня их и не бывает, все это было так давно...». Все равно. Я хочу, чтобы ты услыхал это от меня...». Это было последнее письмо Елизаветы Михайловны к Леониду Витальевичу. 4 июня 1934 года она скоропостижно скончалась.
В 1910 году Леонид Собинов занялся театральной режиссурой. Он поставил оперу Джакомо Пуччини «Богема» на сцене Большого театра. Премьера имела большой успех, но вскоре отношения Собинова с руководством театра осложнились. В 1914 году ему запретили ставить оперу Пуччини «Тоска» в связи с якобы содержащимся в ней революционным подтекстом.
В 1915 году Леонид Собинов вступил в брак с Ниной Мухиной, а в 1920 году у них родилась дочь Светлана.
После 1917 года певец отказался от эмиграции и продолжил свою деятельность: сначала он стал управляющим, затем — комиссаром Большого театра. Он по-прежнему много гастролировал — как по городам России, так и по Европе. В одной из публикаций по итогам концерта в Париже писали: «Весь прежний Собинов прошел перед слушателями битком набитого зала Гаво. Собинов оперных арий, Собинов романсов Чайковского, Собинов итальянских песен - все покрывалось шумными рукоплесканиями... Дикция его ясна, как кристалл, - «точно сыплется жемчуг на серебряное блюдо».
В 1917−1918 г. Собинов был первым выборным директором Большого театра и способствовал его сохранению и выживанию, затем снова с 1921 возглавлял театр.
Трагически сложилась после революции жизнь его сыновей. Оба воевали в белой армии. В 1920 Юрий погиб в Крыму, а Борис вместе с войсками генерала Врангеля уехал из России.
На рубеже 20−30-х гг. Собинова редко выпускали на гастроли за границу. В декабре 1930 он дает концерты в Париже, выступая там вместе с сыном Борисом. В феврале 1931 - концерты в Берлине. 27 июня 1927 Собинов дает концерт в Ярославле, в театре имени Волкова. Затем начинается гастрольное турне по стране - Архангельск, Вологда, Челябинск, Омск, Новосибирск, Томск, Красноярск, Улан-Удэ, Владивосток.
Весной 1933 г. в Большом театре состоялось чествование народного артиста республики Собинова в связи с 35-летием сценической деятельности. Выступавшие отмечали глубину его человеческого обаяния, энергию музыкально-общественного деятеля. В 1934 был заместителем руководителя художественной частью Оперной студии К.С. Станиславского. Константин Сергеевич Станиславский писал Собинову: «Сама судьба хочет, чтобы мы опять встретились с Вами... Мы с Вами отлично поймем друг друга и поладим... Мы очень нуждаемся в таком мастере своего искусства, как Вы».
В 1934 Собинов возвращался на родину из Италии, где проходил курс лечения. Проездом остановился в Риге, где и настиг его сердечный удар. Борис (сын Собинова) приехал в Ригу попрощаться с отцом, но на похороны в Москву ехать не решился. На родину он попал в 1945 году и не по своей воле. После разгрома гитлеровской Германии Борис оказался в американской зоне оккупации. Однажды его пригласили выступить перед бойцами Красной армии. Это оказалась ловушка: Бориса арестовали, привезли в СССР и отправили в лагерь. Вышел он ровно через десять лет смертельно больным и в 1957 умер.
Имя Леонида Витальевича Собинова присвоено Саратовской консерватории, Ярославскому музыкальному училищу, концертному залу Ярославской областной филармонии, улице (бывш. Срубной, где когда-то жили Собиновы), где находится его Дом-музей, одному из волжских теплоходов. На могиле Собинова установлен памятник (1941) работы известного скульптора В.И. Мухиной. На надгробье - распростертый белоснежный лебедь, символ светлого облика замечательного русского певца. В Ярославле памятник Собинову работы скульптора Елены Пасхиной установлен у входа в концертный зал филармонии.
Интересные факты из жизни певца
Как Собинов с Шаляпиным гонорарами мерялись.
Эту историю поведал в своих воспоминаниях последний директор императорских театров, возглавлявший их с 1901 по 1917 год, Владимир Аркадьевич Теляковский.
В первый же год поступления в Большой театр симпатичный тенор с чарующим голосом и благородными манерами завоевал любовь публики. Вокруг Собинова быстро образовалась «толпа поклонниц и поклонников, ярых собинисток и собинистов». Его популярность росла с каждым новым появлением на сцене. Вот почему окончание очередного контракта Леонида Витальевича всегда становилось в дирекции Большого поводом для беспокойства. Будучи по своей природе человеком добрым и совсем не алчным, Собинов проявлял крайнюю неуступчивость, когда речь заходила о грядущем гонораре. Его размер был для певца вопросом самолюбия, точнее, профессионального самоуважения. Леонид Витальевич довольно быстро обогнал по доходам всех оперных артистов Петербурга и Москвы. Только Федор Иванович Шаляпин по-прежнему получал больше него.
Собинов ревниво следил за растущим гонораром Шаляпина, тот, в свою очередь, живо интересовался ростом доходов Собинова. Сколько бы тенору ни прибавляли, бас неизменно требовал больше. Большой театр дорожил своими звездами. Дирекции оставалось одно: смиренно изыскивать способы удовлетворения их «гонорарной гонки». В итоге и Леонид Витальевич, и Федор Иванович были вечно недовольны своими гонорарами и постоянно стремились заработать на стороне, в том числе за границей. Особенно удачливым по части зарубежных гастролей оказался Шаляпин.
Как Собинов стал оперным режиссером.
Конкуренция двух великих певцов касалась не только гонораров. Вот что рассказывает об этом Владимир Теляковский.
В 1910 году Шаляпин решил сам ставить оперу. И не какую-нибудь, а «Фауста» Шарля Гуно. Узнав об этом, Собинов заявил, что тоже хочет режиссировать. Директору императорских театров ничего не оставалось, как согласиться. Единственное условие, которое Теляковский выдвинул новоявленным режиссерам, – избегать столкновений с капельмейстерами. Для дебюта Леонид Витальевич выбрал оперу Джакомо Пуччини «Богема».
В своих мемуарах Теляковский честно признается, что мало рассчитывал на режиссерские способности Шаляпина, а Собинова — и того меньше. «Собинов был тенор, Ромео, со всеми положительными и отрицательными качествами этого амплуа», – пишет Владимир Аркадьевич. Оперные режиссеры, узнав о намерении Собинова, тоже были обеспокоены судьбой его дебюта и обещали певцу всяческое содействие. К счастью, опасения Теляковского не оправдались. Премьера «Фауста» в постановке Шаляпина прошла с большим успехом. Столь же триумфально была встречена «Богема» в постановке Леонида Собинова и Василия Шкафера. Вскоре после премьеры Леонида Витальевича избрали главой Московского филармонического общества.
Тему соперничества двух певцов не обошел стороной Иван Александрович Бунин. Вот что он пишет в своем очерке «Шаляпин» из сборника «Под Серпом и Молотом»: «В Москве когда-то говорили, что Шаляпин дружит с писателями в пику Собинову, который соперничал с ним в славе: говорили, что тяга Шаляпина к писателям объясняется вовсе не его любовью к литературе, а желанием слыть не только знаменитым певцом, но и «передовым, идейным человеком», – пусть, мол, сходит с ума от Собинова только та публика, которая во все времена и всюду сходила и будет сходить с ума от теноров. Но мне кажется, что Шаляпина тянуло к нам не всегда корыстно».
Леонид Витальевич очень любил лечиться, и его друзья и родные об этом знали, поэтому однажды подарили ему венок из рецептов. А еще певец любил сочинять стихи, записывал их, как личный дневник, но никогда не относился к ним серьезно, не создавал их для потомков.
Отец, Виталий Васильевич, не разделял увлечения сына, был грубым человеком. Однажды Леонид на заработанные репетиторством деньги купил гитару, а отец спрятал ее и отдавал только в определенное время.
